И тут же повернулась – побежала вперед в сторону парка. Ее распущенные темные волосы развевались на ветру, подол пурпурового платья придерживая тонкими пальцами рук.
— Смогу, в миг догоню – не проблема – проговорил про себя влюбленный и рванул вперед.

Спасибо, Сергей за комментарий. Мы не на сайте научного форума и не на научной дискуссии…

Ручка… Сыщик смотрел на потерпевшего, который нервозно продолжал теребить ручку. Даже не него самого, а на ручку в его руке. А ручка не простая, золотая — светло желтая… 750 проба? Вставки так сияют капельками россыпи! — Бриллиант? — задался вопросом сыщик, тут же стал крутить темные усы. — Вдруг кража — если это кража? Или подстава? Пропажа документов банально прикрытие? Вопросов больше чем ответов. У нас еще время есть — хотя лучше действовать по горячим следам. Придется отрабатывать несколько версий. Опытный сыщик никогда останавливался только на явной версии. Он всегда неправда варианты произошедшего. Ну что ж будет использовать метод абдукции — заключил сыщик.

Здравствуйте, Alere!
Не знаю как все это работает. но решилась Вам отправить свой текст. Спасибо.

Звезда
  После успешно прошедшего собеседования Тамара Александровна повела Юлдуза знакомиться с непосредственным руководителем под руководством, которой предстоит ей работать. Непосредственный руководитель была на вид женщина после шестидесяти лет, полная, среднего роста, волосы покрашены под блондинку и к тому же громкоголосая. Тамара Александровна, обращаясь к женщине сообщила цель их прихода:
— Вот, я привела вам работника на вакантное место. Познакомитесь. И ей надо будет все показать и рассказать.
Так как встреча и разговор проходил в коридоре, сходу все направились к предполагаемому месту работы.
Женщина, кивнула в знак согласия и обратилась к Юлдуз:
— Как зовут?
— Юлдуз.
— Переводится?
— Да, звезда – ответила Юлдуз. Она привыкла такому вопросу, так как часто спрашивают – как переводиться ее имя.
А все происходило в студенческом общежитии, где громкоголосая женщина работала комендантом.
— Переводится?
— Звезда – также ответила Юлдуз, понимая, что женщина не расслышала на ходу.
Женщина продолжала идти по длинному коридору быстрым шагом. Тамара Александровна и Юлдуз еле успевали за ней, как свита за королем.
— Переводиться? – вновь спросила начальница, одновременно отвечая на многочисленное «здрасьте» студентов — «здрасьте» или просто кивком головы, то направо, то налево.
— Да. Звезда… – немного помешкав, повторила девушка.
Все продолжали идти по нескончаемому коридору.
— Откуда… переводиться? – продолжала комендант, расспрашивать будущую сотрудницу.
— Узбекистан… Звезда – и уже недоумевая ответила Юлдуз.
Наконец, появился конец длинному пути. Подошли к вахте. Все трое остановились.
— Откуда переводиться? – все еще продолжала спрашивать женщина и уже обращаясь к Тамаре Александровне.
И только сейчас и Тамаре Александровне стало понятен смысл тогда показавшегося, странного вопроса.
— Ниоткуда! Пришла устраиваться на работу. Новый работник!
— О, чёрт! Я думала устраивается к нам с переводом! Из отдела кадров мне звонили, что к нам придет на работу с переводом с другого отделения девушка! – сказала женщина, откровенно выражаясь самыми «настоящими русскими словами».

Самолет приземлялся ночью. А сколько ярких огней – прожекторов, цветных фонтанов! О, как красив город! Она смотрела в иллюминатор прильнув лбом широко раскрытыми глазами, затаив дыхание. Это было только начало восхищения. Огромный мраморный аэропорт. В нем было многолюдно и душно. А в предрассветный час выйдя на улицу они с сестрой чуть не задохнулись от увиденного – перед ними предстали во всем своем великолепии горы – три вершины, покрытые снегом. Айне тогда показалось, что снег на вершинах напоминает фату трех невест. Ее восхитил не только величественный, мощный вид Алатау, даже еще раньше его веяние – дыхание горы – потоки освежающей прохлады, которые она ощутила, когда ночью выходила на улицу. Только рано утром можно это все вновь почувствовать. Вот и сегодня взяв в руки трехлитровый бидон спустившись вниз по тротуару остановилась посмотрела на горы, вдохнула полной грудью горный воздух. Дальше пошла легко и не торопливо под такт позвякивала крышка пустого бидона. А прохладный утренний ветерок приятно обдувал ее тонкие обнаженные плечи и ноги. Она нашла, наслаждаясь упоительной прохладой перед предстоящей жарой.

Солнце по – весеннему пригревало землю. От былых сугробов и следа не осталось, разве что жалкие почерневшие неприглядные корки, которые сохранились благодаря еще ночным морозам. А днем скорбно таяли… Прежде широко и быстро разливаясь, безжалостно затапливали дворы, потом сараи, амбары.
На лавочке у деревянной пристройки, что прилегала к дому из самана сидела пожилая женщина. Ей было лет за семьдесят в шерстяном платке завязанный под подбородком, из – под длинного подола платья виднелись кожаные полусапожки в резиновых колошах. Поверх накинут бархатный шапан (кафтан). Смиренно сложенные белые руки лежали на коленях. Сидела вся потерянная, устремив отрешённый взгляд на протекающий ручеек у ее ног. Ручеек, когда – то полноводно разливающийся по всему двору сегодня журчал, из последних сил огибая щепки, сухие прошлогодние ветки. В узком русле, еще играли солнечные лучи, неслись соломинки, шелуху от семечек. Исток ее жизни – журчания вот-вот иссякнет, земля этот ручей проглотит. Так же и наша жизнь – размышляла женщина, сразу же навернули слезы. «Не всегда же была старой, одинокой? Когда – то была молодая, самодостаточная, счастливая и гордая… Если бы были живы мои дети… Мои малютки… За что ты, Бог забрал моих малюток? За что мне такое испытание?» — вопрошала она. Слезы потекли по белой, морщинистой коже лица, где сохранились еще остатки былой красоты. Из – под края платка чернели пряди волос, так же сохранившие естественный цвет. «Почему Раиса умерла, оставив сиротами малолетних детей и нас с отцом? Вот отец не смог пережить все это — ушел следом с разницей два года...» Слезы текли по щекам, она их словно не ощущала… Раны были слишком свежими – мужа похоронила в конце января, тогда стоял лютый мороз… Раису племянницу растили как свою родную дочь с малых лет, души в ней не чаяли. Когда Раиса вышла замуж, родила первенца, взяли с покойным мужем девочку на воспитание к себе. Во схлынувшие воспоминания задели за живое – смиренно сложенные на коленях руки не смогла даже поднять, чтобы вытереть слезы. «Мне надо поговорить, конечно и ей, все пришлось на такой непростой возраст...» — женщина сглотнула комок в горле. Тут послышались легкие шаги – за порог вышла девочка подросток лет четырнадцати в коричневой школьной форме, в черном фартуком, из-под распахнутой болоньевой куртки красовался красный галстук.

Матвей решил во чтобы не стало найти тот самый красный платок и оттуда еще раз выйти на тропинку. Но тропинка прямо перед его каждым последующим шагом начинала разветвляться как вилка на четыре… Когда он останавливался тропинка оставалась как тропинка… «Аномальная зона», «заколдованный круг» Нет, заколдованная тропинка! А может заколдованные кроссовки?! Матвей с ужасом смотрел на свою обувь. Он не узнавал их.

Может я чего — то не понимаю, но все же…
"… в верхнем правом углу располагались аккуратно сложенные в стопку листы бумаги, а под ними лежали выстроенные в ряд идеально заточенные карандаши" Как можно увидит, если карандаши лежат под стопкой бумаги и еще «идеально заточенные»?